Владыка Ядов - Страница 31

Она не услышала шагов — женщина, которая подошла к Дийпи, была босой и ступала легко. Девочка заметила ее лишь когда та оказалась совсем рядом, остановилась и чуть наклонилась вперед, разглядывая Дийпи и ежа. Дийпи узнала ее: это была жена рыцаря Эдрика, которого герцог Гейбар сделал военным инструктором. В замке все только и говорили, что об этой дикарке.

Мальварин несколько секунд разглядывала ежа.

— Ему не нравится то, что ты делаешь, — сообщила она девочке.

— Знаю, — Дийпи ожесточенно ткнула зверюшку еще раз. — Пусть помучается…

— Тебе нравится его мучить?

Дийпи с опаской поглядела на странную женщину. Обычно за этим вопросом следовала порка или оплеуха. Месяц назад, таская ее за волосы и отвешивая тумаков, мать с дюжину раз повторила «Нравится?», прежде чем отпустила Дийпи. Девочка ненавидела мать. Почему та вымещала зло на ней? При отце она и пикнуть не смела. И что такого сделала Дийпи? Подумаешь, сбросила беременную кошку со стены замка!.. Кошка расшиблась и так смешно пыталась ползти… Дийпи была в центре внимания, а мальчишки, на глазах которых она проделала все это, смотрели на нее опасливо и удивленно. Не надо было им ничего показывать. Кто-то из них донес взрослым, а те рассказали матери, и тут началось то, что начиналось всегда, когда Дийпи делала кому-то больно…

Она ждала подвоха, но подвоха не было. Женщина спрашивала без осуждения, и не было чувства, что после ответа Дийпи — каким бы он ни был — Мальварин ударит ее или нажалуется матери.

— Ага, — кивнула Дийпи. Неужели она, неожиданно для себя, нашла товарища по играм? Мальчишки слабаки, но если эта женщина понимает ее, они смогут весело провести время.

Мольвири прикоснулась к руке ребенка.

— Это ненастоящая ты. — Негромко произнесла она.

Дийпи испытала странные чувства. Мир как будто стал больше и глубже. Миропорядок, в котором ее отец избивал мать, а мать жестоко наказывала ее за любую оплошность, а иногда и без всякой причины; миропорядок, частью которого она должна была стать и уже становилась — перестал иметь прежнее значение. Теперь этот миропорядок казался не чем-то естественным и единственно возможным, а темным углом, из которого ее вывели на свет; Дийпи почувствовала себя так, как будто жила среди мусора и грязи, но поднялась волна и смыла весь мусор, оставив ее на чистом и тихом островке, а следом за волной налетел ветер, принесший на смену привычной вони запахи моря, запахи цветов и трав…

Дийпи пораженно смотрела на странную женщину. Мольвири села на корточки рядом с ней и протянула к ежику руку. Тот обнюхал ее пальцы, а затем залез на протянутую ладонь. Мольвири переместила руку так, словно хотела показать ежика Дийпи. Или девочку — ежику. Но ежик смотреть на Дийпи отказывался: богиня ему нравилась намного больше. Мольвири попыталась повернуть его мордочку в другую сторону, но безуспешно.

— Прости меня, — сказала Дийпи зверюшке, чувствуя себя немного глупо.

Ежик никак не подал виду, что ее услышал. Мольвири опустила руку и аккуратно спихнула животное на землю. Ежик некоторое время побродил рядом, а затем скрылся в траве.

Дийпи переполняли чувства, которые хотелось бы как-нибудь выразить.

— Как было бы хорошо, если бы в мире не было никакого зла! — Сказала она.

— Да. Но так не будет.

— Почему?

Мольвири замешкалась с ответом. Конечно, можно было бы сослаться на Темных Князей, являвшихся рассадниками зла, но ведь дело было не только в них. Слишком многих устраивало текущее положение вещей. Даже ее отец, блистающий и всемогущий Изначальный, изменился… Тьма оттеняла его великолепие, наличие побежденных и побеждаемых демонов делало его победителем, зло становилось антитезой, благодаря которой появлялось понимание того, что есть его противположность, добро.

«Я рассуждаю как Эдрик», — вдруг подумала Мольвири. — «Он слишком сильно на меня влияет…»

— Не знаю, — произнесла она вслух, обращаясь к девочке. — Так все сложилось с самого начала и продолжает складываться. Я не вижу силы, которая могла бы преобразить мир, сделать его иным.

Дийпи смотрела на нее и молчала. При всем обаянии женщины поверить ее словам было трудно, потому что сила, существование которой отрицала женщина, все же была, и ее действие девочка на себе только что испытала.

***

— Эй!.. — Эдрик легонько коснулся ее плеча. — Ты не спишь?

— Я богиня, — ответила Мольвири, протирая глаза и садясь на кровати. — Боги не спят.

Взгляд Эдрика стал ироничным.

— И для чего же боги бормочут что-то бессвязное и мечутся по кровати?

Мольвири недовольно посмотрела на него, потом перевела взгляд на окно. За окном была ночь, шумел ветер и пели цикады. В это время суток они либо разговаривали, либо читали, либо гуляли по замку и окресностям. Но иногда они не делали ни того, ни другого, ни третьего: Мольвири лежала или сидела на кровати, поглощенная своими мыслями или воспоминаниями, а Эдрик медитировал, сидя на коврике в углу комнаты.

— Может быть, это и был сон, — неохотно признала она. — Но не мой. Я видела страшные вещи. Остывающие миры. Погасшее Солнце. Бесконечные безжизненные ледяные равнины. Мир казался раненым зверем, из которого вытекала жизнь. Я бы хотела вылечить его, но не могла…

— Хм. Похоже, это был не сон, а кошмар. Я был прав, разбудив тебя.

— Мне кажется, я подсмотрела чей-то чужой кошмар. Но теперь он стал и моим. — Тихо пожаловалась Мольвири.

— Ты слишком много думаешь о Последышах, — уничижительное прозвище, данное людьми девяти проклятым Князьям, из уст Эдрика прозвучало особенно пренебрежительно. — Вот и видишь всякую муть.